нелогичный меланхолично-циничный псих (c)
Давно хотел попробовать себя в этом жанре, и вот под руку попался подходящий сюжет. Изначально я планировал написать что-нибудь стёбное - какую-нибудь пародию... но когда взялся за дело, всё вышло не только не смешным, но и даже очень печальным (видимо, это моя карма - быть Призраком грусти).
И вообще, я не знаю, можно ли назвать то, что я сотворил, полноценным фанфиком... Ведь я совершенно не отклонился от сюжета мюзикла (и местами провёл параллели с книгой), а просто развил мысль... Наверное, это получилось маленькое продолжение по мотивам фильма и романа.
В общем, выставляю на всеобщий суд свои каракули!
Рассказ находится в комментах.
И вообще, я не знаю, можно ли назвать то, что я сотворил, полноценным фанфиком... Ведь я совершенно не отклонился от сюжета мюзикла (и местами провёл параллели с книгой), а просто развил мысль... Наверное, это получилось маленькое продолжение по мотивам фильма и романа.
В общем, выставляю на всеобщий суд свои каракули!
Рассказ находится в комментах.
-
-
23.02.2005 в 01:42(по мотивам одноимённого фильма-мюзикла и романа Г. Леру «Призрак Оперы»).
Был один из тех осенних дней, когда почва уже застлана жёлтым пушистым ковром из листьев, но деревья ещё не превратились в обнажённые чёрные скелеты-руки, воздымающиеся из земли в жалобной мольбе; когда небо мрачно и равнодушно взирает на нас со своей заоблачной высоты, а воздух пропитан сырой свежестью.
С кладбища вышел мужчина, одетый в длинный чёрный плащ, поля его шляпы роняли тень на лицо, практически полностью скрывая его. Задумчиво склонив голову, он медленно прошёл вдоль ограды, слегка опираясь на трость. Под его ногами грустно шептались листья, и каждый шаг, словно раскаты грома, разрывал могильную тишину этого скорбного места.
Этот мужчина был очень печален. Он больше походил на чёрную тень, отделившуюся от одной из могильных плит, нежели на человека. Трудно было точно сказать, сколько лет этому... существу, но, не смотря на достаточно прямую спину и подтянутую фигуру, он был немолод.
Сегодня он попрощался с последним и единственным лучиком жизни, пробившимся когда-то в его вечную тьму существования, подарившим такую наивную, почти детскую надежду на чудо, раздувшим однажды, казалось бы, навеки потухшее пламя. То был ангельский свет, породивший адское пламя в его мрачной душе!
Мужчина не спешил – ему некуда было спешить. Некуда, не к кому, не за чем…
Он остановился возле одиноко стоящей скамейки и тяжело опустился на неё...
-
-
23.02.2005 в 01:43Сколько лет прошло с тех роковых пор!
Сейчас Опера была совсем не та... От того величественного строения, наполненного страстями и тайнами, жизнью – реальной и сценической – осталась одна полуразрушенная оболочка.
Каждое строение, будь это театр, замок, дворец или маленький домик, имеет свою душу. Даже у покинутых людьми, ветхих, почти разорённых зданий есть свой характер. Заходя в какое-либо помещение, мы сразу ощущаем невидимую ауру, понимаем, благоприятна или нет для нас атмосфера, царящая здесь. Иногда нам становится не по себе, и мы спешим скорее уйти из этого «дурного» места, гонимые неизвестной силой – духом данного здания.
Словно картина, выцветшая со временем, Опера потеряла свою душу. Заходя теперь в её здание, которое так и не решились восстановить после страшной трагедии, случившейся здесь много лет назад, люди испытывали щемящее чувство пустоты, необъяснимой грусти и тревоги...
Ровно за час до начала аукциона, в бывшую Оперу зашёл элегантный пожилой мужчина в чёрном. Он казался немного взволнованным, но это было просто штилем, по сравнению с тем, какая буря творилась в его душе. Сердце мужчины билось так сильно, словно было готово выскочить из груди. Воспоминания горячим потоком лавы хлынули в его голову, обжигая и душа, сковывая все прочие мысли.
В холле во всю шли подготовки к аукциону, поэтому на гостя никто не обращал внимания, и он спокойно направился к парадной лестнице. Рукой в перчатке из чёрной кожи он так бережно касался полированных перил, словно те были сделаны из тончайшей слоновой кости, а не из банального дерева. Когда-то давно он точно так же стоял на этой лестнице, и сотни представителей рода человеческого с благоговейным ужасом взирали на него – таинственного гостя в неуместном на этом празднике жизни маскарадном костюме... Сейчас ему даже казалось, что вот-вот зазвучит музыка, которая играла в тот вечер, что смех людей в масках разорвёт полумёртвое уныние опустевшего зала, снова наполнит его цветом и жизнью... Стоит только закрыть глаза – и врёмя повернётся вспять! Стоит только закрыть глаза...
Но здание по-прежнему хранило безжизненное молчание. Лишь порыв ветра, ворвавшийся в холл, когда кто-то вышел на улицу, слегка шелохнул ткань, которой была накрыта люстра – один из предметов, выставленных для предстоящего аукциона. И это дуновение словно заставило вздохнуть всё здание, испустить жалобный предсмертный стон. Тяжело вздохнул и человек в чёрном. Окинув взглядом некогда величественную постройку, он тихо прошептал:
- Ну, здравствуй, Опера... Вернулся твой Призрак!
Существует мнение, что все слова, когда-то сказанные нами, навеки остаются в пространстве и времени. Каждый миг сам по себе уникален, и он не растворяется в круговороте жизни, а строит её, наполняет новыми составляющими. Стоит нам только вернуться в то место, где произошло какое-нибудь событие, стоит только прислушаться, и можно различить эхо сказанных когда-то здесь слов. И не важно, что это место до неузнаваемости изменило свой облик – всё равно именно здесь, где-то рядом с нами, под пыльными слоями времени оно прежнее, и мы в нём, такие же, как раньше, вновь и вновь проживаем то, что когда-то здесь пережили...
Одинокий Призрак, ставший когда-то душой Оперы, вернулся сюда в первый раз за всё это время... и, наверное, в последний. Вернулся, чтобы попрощаться с призраками прошлого, живущими в его душе.
Уже много лет в зале Оперы не звучала музыка: она умолкла в тот роковой вечер вместе с Музыкой Ночи, умолкла навеки, умерла с последними надеждами заточённого в собственное уродство гения на нормальную жизнь - жизнь, как у всех. И это сделал он сам собственными руками... Мужчина подошёл к сцене, которой уже давно не касались изящные ножки танцовщиц, где никто давно не плакал, смеялся, любил или страдал, где больше не было пышных декораций, тяжёлого занавеса... и не пела ОНА, унёсшая с собой его сердце. Его Муза, ангельский голос которой навеки остался в этом зале, где каждая колонна ещё помнила её внезапный триумф. Триумф, которым она была обязана ему – Ангелу Музыки. О, Кристина...
Бывший Призрак неторопливо ходил по Опере, ставшей на многие годы его домом и тюрьмой, жизнью и могилой. Время от времени он останавливался, гладил стены или разрушенные статуи, с трепетом разглядывал какую-нибудь деталь, наполненную смыслом, понятным лишь ему одному, что-то тихо и очень нежно шептал. Да, он разговаривал с театром, как разговаривают с близкими людьми, зная, что это их последний разговор.
В нынешней Опере ему всё было таким знакомым и близким, но в то же время и чужим. В гримёрной Кристины почти не осталось мебели, исчезло и то самое зеркало, за которым был ход в подвалы театра, а сам ход был замурован. Но всё равно именно здесь он впервые с ней заговорил, именно эта комната хранит легенду о певице и её Ангеле Музыки... Скоро не станет и этой комнаты, и театра вообще, но Любовь Призрака будет жить вечно в каждом отверженном сердце, в каждой несчастной душе...
О, если бы он вернулся в Париж немного раньше из своего вечного бегства по разным странам – бегства от самого себя! Если бы он не уехал тогда прочь из этого города, принёсшего ему одни страдания, но подарившего встречу с НЕЙ... Если бы ему удалось хоть на один миг снова увидеть Кристину – живую и радостную! Узнал бы он её сейчас? Конечно, даже в другой жизни Призрак узнал бы её из миллионов!.. Он отдал бы всё за то, чтобы просто издалека посмотреть на неё, услышать эхо её божественного голоса, принесённое ветром, постоять там, где пару минут назад ступала её нога.
Казалось, у мужчины закружилась голова, и он, прислонился к стене. Рука сама собой потянулась к карману, откуда человек вынул что-то маленькое блестящее... Кольцо, которое он давным-давно подарил Кристине, которое она вернула ему, вложив своей нежной ручкой в его ладонь... Прерывисто дыша, мужчина закрыл лицо ладонями: он едва сдерживал слёзы, застывшие тугим комком в горле... Он столько лет не позволял себе плакать! Он поклялся, что в тот вечер был последний раз, когда Призрак пролил по кому-либо слёзы, что ОНА – единственная, по кому когда-либо плакал Ангел, горящий в Аду! Нет, он не заплачет и сейчас: призраки не плачут!
С первого этажа уже доносился оживлённый шум: начался аукцион. Бывший негласный хозяин Оперы знал, что сейчас там внизу за гроши продадут осколки истории всей его жизни, растащат по кусочку легенду о Призраке Оперы и развеют её прах по ветру. Он не хотел видеть этого жалкого зрелища – надо было уходить. С внезапным хладнокровием он - тот, кто ещё несколько мгновений назад был так сентиментален, - стремительным шагом направился к выходу. Не желая быть замеченным, Призрак спустился по одной из боковых лестниц. Он старался не смотреть в сторону людей, пришедших на аукцион, не слушать, что именно сейчас уходит из-под лёгкого удара молоточка в чьи-то руки. Он уже стоял перед выходом из бывшей Оперы и тянулся к дверной ручке, когда за его спиной раздалась до боли знакомая мелодия. Мужчина остановился в оцепенении. «Маскарад... Ложных образов парад... Маскарад... Скрой лицо, чтоб тебя не узнавали...». Нет, он ни с чем не мог бы спутать эту мелодию! То была его шарманка с обезьянкой, привезённая из дворцов Мазендарана! Та самая шарманка, которая так забавляла Кристину... Сердце пожилого мужчины сжалось в кулак, он был не в силах обернуться, чтобы увидеть того, кто унесёт сегодня с собой эту безделушку ценой в целую жизнь, и, не медля больше ни секунды, он распахнул дверь.
- Продано за тридцать франков виконту де Шаньи! – донеслось вдогонку Призраку, навсегда покинувшему свою Оперу, но он уже не слышал этих слов.
Повеяло сквозняком, таким пронизывающим, что все присутствующие невольно поёжились – не столько от холода, сколько от внезапно охватившего их беспокойства. Старику в инвалидном кресле, взявшему в руки только что приобретённую шарманку, почудилось, что его коснулось ледяное дыхание самой Смерти...
- Кто открыл дверь?- возмущенно воскликнул один из участников аукциона.
-
-
23.02.2005 в 01:44Кладбища – это места, где время останавливается в скорбном почтении перед усопшими. Находясь на кладбище, трудно определить, какой сейчас год, сколько времени прошло с момента вашего последнего визита сюда. На кладбище можно быть самим собой, здесь некого стесняться, некого бояться – тут все мертвы. Нигде не найти столько внимательно-молчаливых собеседников, которым можно было бы открыть свои самые сокровенные тайны, пожаловаться на печальную судьбу, как на кладбище.
Подъехав к главным воротам этого города мёртвых, Призрак, расплатился и отпустил экипаж, чем вызвал сильное удивление извозчика:
- Как же Вы, месье, обратно доберётесь?
В ответ пассажир лишь махнул рукой и, не сказав ни слова, пошёл на кладбище. Недоумевающий извозчик только пожал плечами, но всё же подчинился прихоти этого странного пожилого господина, который был так щедр, что заплатил вдвое больше положенного.
Мужчине не составило большого труда найти могилу отца Кристины, он всё ещё помнил, где она находится – именно там он играл для НЕЁ на скрипке, там он сражался за НЕЁ со своим молодым соперником... И там, рядом со своим отцом, теперь покоилась ОНА. Призрак опустился на колени перед могилой своей Музы; с необычайной нежностью и робостью, так же, как когда-то давно он касался плеч Кристины, мужчина провёл кончиками пальцев по надписи на памятнике... «Графиня де Шаньи. Возлюбленной жене и матери». Он произнёс эту фразу несколько раз, медленно, словно пробуя на вкус каждое слово, затем долго и очень внимательно всматривался в портрет красивой женщины, в которой едва узнавал ту юную девочку с голосом ангела, что забрала с собой его Музыку Ночи...
- О, Кристина, - выдохнул Призрак. Он коснулся губами розы, которую принёс с собой, и положил её на могилу. Предательская слеза скатилась по щеке старика и упала на белоснежный мрамор надгробия. – Прости меня за всё, Кристина... Я должен был прийти раньше, но я слишком поздно узнал... Это несправедливо! – его голос дрогнул. – Ты так мало пожила, а я - отвратительный монстр - всё ещё хожу по этой земле... Наверное, Господь забрал тебя, чтобы ты пела среди ангелов...- он замолк, его губы дрожали. Спустя несколько секунд мужчина снова взволнованно заговорил, повысив голос: - Кристина, я люблю тебя! И любил всю жизнь. Я отпустил тебя тогда с этим юнцом, потому что не вынес бы тех страданий, которые причинил бы тебе, удерживая рядом с собой. Я желал тебе счастья, даже ценой своего собственного, которого у меня никогда и не было. Надеюсь, ты была счастлива... А я так и умру... несчастным.
Призрак снова замолчал – на этот раз надолго. Он отвернулся в сторону и тяжело дышал. На кладбище поднимался ветер, безжалостно обрывая последние листья с деревьев, и пожилой мужчина, всё ещё стоя на коленях перед могилой возлюбленной, вслушивался в эту музыку умирающей природы, вдыхая свежий воздух с терпким привкусом вялой травы и сырой почвы. Так прошло несколько минут, после чего мужчина, внезапно обретший какое-то умиротворение, поднялся на ноги и в последний раз посмотрел на надгробный портрет Кристины.
- Я не прощаюсь, Кристина... мы ещё увидимся... скоро, - обронил он усталым голосом и медленно побрёл к выходу.
Но не успел он далеко уйти, как за спиной послышались шаги. Мужчина обернулся и увидел трёх людей: монахиню, шофёра и пожилого господина, которого они везли в инвалидном кресле. Сам не зная почему, Призрак остановился, чтобы посмотреть, на какую могилу пришли эти люди. И, о Боже, они остановились возле могилы Кристины! Старик с трудом встал с кресла и, подойдя к памятнику, поставил на могилу... шарманку с обезьянкой в чалме, бьющей в тарелки! Второй такой не было ни у кого – это была шарманка Призрака!
Виконт Рауль де Шаньи, услышав о предстоящем аукционе в бывшей Опере, не раздумывая, поехал туда – в это место, которое он проклинал и боготворил, место, которое сблизило его с Кристиной и чуть не отняло её у него. Кристина всегда с теплотой говорила о том времени, не смотря на весь кошмар, который они тогда пережили. И эта шарманка была одним из самых ярких её воспоминаний о подземном жилище её Ангела Музыки.
Теперь Кристины не было... Рауль с большим усилием склонился над её могилой, чтобы положить туда шарманку, и слёзы навернулись ему на глаза. Он отвёл свой печальный взор в сторону и вдруг увидел алую розу на белом мраморе постамента среди праха увядающих листьев, такую дьявольски-пронзительную, словно кровь на снегу, - этот вызов, брошенный смерти, протест против её естества в самом сердце её владений. И кольцо, бриллиантовой слезой застывшее на траурном шёлке ленты, – то самое кольцо, которое он когда-то давно видел на пальце своей любимой, кольцо, подаренное ей другим...
У виконта перехватило дыхание – растерянно он стал смотреть по сторонам в поисках того, кто оставил здесь этот цветок, с ужасом осознавая, что это мог быть только один человек на свете. Взгляд Рауля остановился на чёрной фигуре, одиноко стоящей среди безмолвного уныния мрамора. Виконт сделал несколько неуверенных шагов в сторону этой тени, которая в ответ сняла шляпу и слегка поклонилась. Взору Рауля предстал высокий пожилой мужчина с длинными белоснежно-седыми волосами, зачёсанными так, словно он хотел скрыть правую половину своего лица. Человек в чёрном плаще медленно приблизился к старому господину де Шаньи, и их взгляды встретились. Нет, Рауль никогда бы не спутал этот взгляд, в котором отражалась вся вселенская грусть, ни с каким другим.
- Эрик?.. – не веря своим глазам, едва слышно прошептал он.
- Когда-то давно меня так называли, - печально усмехнулся мужчина ему в ответ.
- Не может быть... Живой Вы или призрак?
- К сожалению, я жив, но я Призрак.
Бывшие соперники стояли лицом к лицу над могилой любимой женщины и не знали, что ещё сказать. Огромная пропасть долгих лет, что лежала теперь между ними, казалось, стёрла всю былую ненависть. До чего же причудливо время, как часто оно играет с нами злую шутку! Рауль, который был гораздо младше Эрика, этот ещё не очень старый мужчина сейчас еле передвигался. Внезапная смерть супруги сильно пошатнула его здоровье: за эти два года он резко состарился лет на двадцать, и выглядел даже старше своего бывшего соперника. Эрик глядел на того, кому однажды желал смерти, и кто сам чуть было не лишил его жизни, кто был любим ЕЮ, глядел и не чувствовал ничего, кроме сожаления.
Наконец, Рауль нарушил молчание:
- Вы тоже пришли сюда... Неужели Вы всё ещё любите её?
- Не было и дня, виконт, когда я бы не вспоминал о Кристине, - сухо ответил ему Призрак, возмущённый этими словами.
Рауль виновато опустил глаза.
- Я всегда преклонялся перед Вами и ненавидел, благодарил и проклинал...
- Слишком много проклятий для одного бедного Эрика, - отрезал мужчина. – К чему все эти слова? Они больше не имеют смысла.
Ещё с минуту виконт и бывший Призрак молча смотрели друг на друга.
- Прощайте, Рауль! – вдруг произнёс Эрик. Сказав это, он снова надел шляпу, бросил последний взгляд на могилу Кристины и, больше не оборачиваясь, пошёл прочь.
- Кто этот странный человек? – удивлённо спросил шофёр своего господина.
Продолжая смотреть вслед удаляющемуся мужчине, Рауль отрешённо произнёс:
- Призрак из прошлого...
...Эрик тяжело опустился на скамейку.
За сегодняшний день, всего за несколько жалких часов перед ним пронеслась вся его жизнь – медленное ежедневное умирание, вечная пытка собственным естеством.
Вдалеке послышался шум отъезжающего автомобиля: виконт де Шаньи покидал кладбище. Из груди Эрика вырвался печальный стон, он уронил голову на ладони, его плечи содрогнулись, а дыхание стало прерывистым...
Призрак плакал.
-
-
23.02.2005 в 03:38-
-
23.02.2005 в 03:46*вопросительно приподнял бровь*
-
-
23.02.2005 в 17:58-
-
23.02.2005 в 19:25а то я в Питере серею...)))
Ты это брось такие вещи говорить! *пригрозив пальцем* В Питере не сереют! Здесь клёваааа...
-
-
23.02.2005 в 19:28-
-
23.02.2005 в 22:32-
-
24.02.2005 в 01:19ParisKills, да не за что...
ВХ как отдельная история мне нравится. Фильм очень зрелищный, захватывающий и местами ироничный. Но если рассматривать её как версию легенды о Дракуле, то смотрится несколько несерьёзно.
-
-
24.02.2005 в 16:03-
-
25.02.2005 в 01:09Потрясающе!
И хочется плакать вместе с Эриком - я даже почти начал...
Очень красиво и очень печально...
Огромное тебе спасибо!!
-
-
25.02.2005 в 02:46Этот актер,именно в этом образе стал для меня героем моих психологических грез...Кстати,у тебя нет его фоты?
Слушай, а где он ещё играл? Я весь фильм мучился оттого, что его лицо казалось до боли знакомым...
А фоты - нет. Я бы сделал скриншоты, но фильм у меня на ДВД, а ДВД-привода к компу нет.
ты не обидишься,если я ее выставлю в своем дневнике?
Не обижусь. Я ж её не приватизировал...
Сын Дракона, честно говоря, я не думал, что тебе понравится... Спасибо на добром слове. Я весь в смущении...
Очень красиво и очень печально...
Сколько себя помню, пишу либо очень печально, либо до тупости смешно - среднего не дано.
-
-
25.02.2005 в 10:18P.SНе помнишь такую картинку
-
-
25.02.2005 в 10:23-
-
25.02.2005 в 12:41честно говоря, я не думал, что тебе понравится...
Почему?!
Так красиво - на грани боли...
Я обожаю, когда пишут в таком стиле, а у тебя еще само по себе все замечательно описано!
ParisKills
Блондин,коротко потстриженный,с хитрым прищуром
Мало того, что блондин, так еще и загорелый - самый настоящий вампир!
Кстати, у меня есть пара фоток с его свадьбы - он ведь все-таки женился на Сильвии Коллоке (которая была по фильму его невестой Вероной). Вам они нужны?
-
-
25.02.2005 в 13:37-
-
26.02.2005 в 02:07ParisKills, дык фильм-то я видел.
А фанфик нужно в Александринки поставить...
Девушка, вы мне льстите!
Он играл в Мулен Руж-того самого герцога,который хотел Сатин...)))
Ни фига себе!
Так красиво - на грани боли...
Я обожаю, когда пишут в таком стиле, а у тебя еще само по себе все замечательно описано!
Сын Дракона, думал, что не понравится, потому что я в фанфик не привнёс никаких новшеств, по сравнению с сюжетом фильма, не добавил, так сказать, "извращений" (как некоторые
А я вот чё-то в раж вошёл. Идейки кой-какие зародились... сегодня на паре по политологии.
-
-
27.02.2005 в 02:25-
-
27.02.2005 в 02:37чувственно написано
Просто мне Эрик как герой очень близок. Близки его чувства. Возможно, проникнувшись его душевным миром, мне отчасти удалось показать мир его глазами.
Я рад, что тебе понравилось. Конечно, заходи - я буду очень рад. Тем более, мне кажется, что у нас есть общее...
-
-
27.02.2005 в 02:59Совсем недавно у меня был спор с одним человеком, который мне с таким упоением доказывал, что Фантом не любил Кристину, что я, доказывая обратноеЮ даже расплкалась. Благо, это было в Интернете...
-
-
27.02.2005 в 03:30Ну, ты не одна такая. К тому же, существуют доказательства того, что такой человек был! Просто Леру, естественно, это всё очень преукрасил, придал истории романтический тон.
Совсем недавно у меня был спор с одним человеком, который мне с таким упоением доказывал, что Фантом не любил Кристину, что я, доказывая обратноеЮ даже расплкалась.
Тяжело доказывать свою правоту, если у оппонента уже стойко сложилось определённое мнение на этот счёт. Знаешь (раз уж мы говорим о мюзиклах), я раньше сочувствовал Фролло, хотя и его я не совсем понимал. Вернее, не так: понимал, но далеко не во всём был согласен с этим персонажем. Но сейчас, когда я прочитал книгу, посмотрел мюзикл ПО, я понимаю, что вот это и была настоящая любовь! Между Эриком и теми же Фролло и даже Квазимодо можно провести явные параллели, но только любовь Эрика не была по своей сути химерой. Это ж как надо обожать человека, чтобы в итоге отступиться в борьбе за его чувства, зная, что с тобой этот человек счастья не найдёт! Да, у Призрака проскальзывали некоторые собственнические взгляды на Кристину, но в итоге он одумался, проявил благородство! Вот так нужно любить!
-
-
27.02.2005 в 10:30О, как интересно, ты тоже вырулил на Фролло и Квазимодо. Безусловно, это первые, с кем приходит в голову провести параллели, и их МАССА, не спорю... Но вот лично я, когда книгу читала ("Собор..."
Что же касается Эрика, то здесь совместилось всё вышеперечиленное: и восхищение им, и ужас, и преклонение, и тяга к нему, и жалось, и восторг, и трепет... Он действительно ГЕНИЙ, такие рождаются раз в тысячелетие. Особенно если брать за основу всё в целом, в ключая ту прелесть, которую Веббер привнёс в эту историю.
А убедить человека действительно сложно. Другой вопрос - если человек приводит тебе как доводы вещи совершенно непонятно откуда почерпнутые и из чего вынесенные. Я не понимаю, как можно смотреть на человека, на МУЖЧИНУ, который сидит и плачет, говоря "Я ЛЮБЛЮ Тебя", отпускает свою любовь, бьёт все зеркала "и музыка ночи навек смолкает"... И говорить, что НЕТ, НЕТ, НЕт, НЕ любит!!! (это если говорить хотя бы непосредственно о фильме)
Это мне напоминает: СТРИЖЕНО! - БРИТО! - СТРИЖЕНО! - БРИТО!
______
-
-
27.02.2005 в 19:54-
-
28.02.2005 в 02:01Но вот лично я, когда книгу читала ("Собор..."
Интересно, но именно он был долгое время моим любимым КНИЖНЫМ персонажем. Я не говорю уж про мюзикл (русскую версию), где он был просто мастерски сыгран. Хотя, как я уже говорил, во многом я с Фролло не согласен. "Безумно влюблённый" - прекрасная фраза, очень к нему подходит. А Квази... Ему сочувствуешь, потому что природа поиздевалась над этим человеком, но ничего больше. Эрик тоже был с дефектами внешности, но, в отличие от Квазимодо, он ЛИЧНОСТЬ, причём личность сильная, как и Фролло, но более благородная.
Я не понимаю, как можно смотреть на человека, на МУЖЧИНУ, который сидит и плачет, говоря "Я ЛЮБЛЮ Тебя", отпускает свою любовь
Вот-вот! Я просто завидую такому сомообладанию и балгородству и... такой силе любви.
ParisKills, спасибо, солнце! Судьи творчества - это хорошо. Мне частенько их не хватает.
-
-
28.02.2005 в 20:51Ага, "жить Фантмом" - в этом что-то есть. и все, наверное, по своим причинам. И я по своим).
Кстати, в фильме не видно, чтобы Фантом любил Кристин как женщину. Так ведь? Как в книге, я пока не знаю.
-
-
01.03.2005 в 01:15Ага, "жить Фантмом" - в этом что-то есть.
это ты к чему? Лично я не живу ни кем и ни чем. Искусство лишь помогает мне развеяться, отвлечься от проблем.
Кстати, в фильме не видно, чтобы Фантом любил Кристин как женщину. Так ведь?
А как кого он её любил? Как мужчину?
-
-
01.03.2005 в 06:19какой-то у тебя всё время ироничный тон
Гм... Это я, наверное, маскируюсь. Чтобы из меня не просвечивал на сорок километров чёртов розоый романтик. Или настроение такое... Некормленое.
А как реагировать - не знаю. Мне понравилось, видишь ли, кроме некоторых моментов. Ну да ведь это имха.
это ты к чему?
Это я к чьему-то высказыванию, очевидно, не твоему.
А как кого он её любил? Как мужчину?
-
-
02.03.2005 в 02:32Там просто описаны чувства.
Вот это-то я и люблю!
А я вот чё-то в раж вошёл. Идейки кой-какие зародились
тогда ждем ))))
А над Фролло я когда-то плакал.
У меня вообще слабость к католическим священникам, а уж с трагичной судьбой...
Вообще, я всегда считал, что истинная любовь - такая, как у Эрика, то есть желать в конечном счете счастья любимому. Все-таки верно сказал Пушкин: "Я Вас любил так пылко, безнадежно, как дай Вам Бог любимой быть другим"
Однако у Фролло другая ситуация: для него ведь Эсмеральда действительно была "адским наваждением". Он столько сил отдал науке, так был уверен, что мирская жизнь не для него, что никак иначе он воспринимать ее просто не мог.
-
-
02.03.2005 в 02:49А как реагировать - не знаю. Мне понравилось, видишь ли, кроме некоторых моментов. Ну да ведь это имха.
Так ведь я не на имху не знаю, как реагировать, а на иронию!
Нуу, мне показалось, что скорее как собственное творение.
А мне показалось, что творить Кристину-примадонну он начал после того, как увлёкся самой девушкой. Пусть даже только её голосом.
Сын Дракона
тогда ждем ))))
Боюсь, как бы весна и надвигающаяся курсовая работа всё не испортили...
Вообще, я всегда считал, что истинная любовь - такая, как у Эрика, то есть желать в конечном счете счастья любимому.
Согласен. Сам хотел бы так любить, хотя знаю, что это больно...
Однако у Фролло другая ситуация: для него ведь Эсмеральда действительно была "адским наваждением".
Да, религиозный фанатизм до добра не доводит, конечно... Но я, честно говоря, всё равно сомневаюсь, что будь он не священником, а, скажем, судьёй, поступил бы иначе.